Фантастические проекты СССР

Во время короткого периода «триумфального шествия советской власти», случившегося перед Гражданской войной, многие решили, что попали прямо в коммунизм. Царя убрали, и теперь ничто не мешало трудящимся перейти непосредственно к райской жизни.

В начале января 1918 года Народный комиссариат финансов РСФСР по приказу Ленина начал готовить декрет о полной отмене денежного обращения в стране. Предприятия должны были рассчитываться по системе безналичных взаимозачётов через Народный банк, а граждане всё получали бы даром.

Начали финансовую революцию бодро, и 26 января вышел декрет Совета народных комиссаров РСФСР "О конфискации акционерных капиталов бывших частных банков". Смекалистые народные комиссары сделали потрясающий трюк - забрали себе все банки Российской империи и всё, что в них было, включая частные вклады и содержимое банковских ячеек.

Банковских акционеров обязали в двухнедельный срок прийти и показать документы на акции. Компенсаций не обещали, но тем, кто не объявится, гарантировали полную конфискацию имущества.

Дальше декрет об отмене денег забуксовал, хотя зарплату начали выдавать продуктовыми пайками.

С 25-го марта 1920 года почта, телеграф, радиотелеграф и телефон стали для учреждений бесплатными. 4 декабря был издан декрет СНК “О бесплатном отпуске населению продовольственных продуктов”, 17 декабря — “О бесплатном отпуске населению предметов широкого потребления”. 11 октября и от 29 ноября вышли декреты «Об отмене некоторых денежных расчётов» и «Об упрощении денежных расчётов».

Некоторое время народные комиссары размышляли, следует ли вводить неденежную единицу под названием тред - "трудовая единица" - или лучше сразу энед - "энергетическую единицу", рассчитанную от затраченных гражданином в ходе трудовой деятельности калорий. А пока суд да дело, всем советским и общественным учреждениям, предприятиям и организациям запретили покупать что-либо на рынках. Следовало сделать заказ и принять необходимое бесплатно из распределителя.

Но система распределения сбоила. И чем больше набирала силу теория отмирания денег, тем разнообразнее становилось деньготворчество на местах.

Деньги потеряли ценность, но от этого их в стране не только не стало меньше, а наоборот, вся Россия стала купаться в деньгах. Количество наименований разных валют в развалившейся империи достигло, по разным подсчётам, от 5 до 20 тысяч.

Каждая власть считала своим долгом выпустить собственные банкноты. Для расчётов применялись керенки, колчаковки, голубки, воробьи, крылатки, мотыльки, думки, гривны, карбованцы, пятаковки, моржовки, чайковки и прочие денежные суррогаты.

Собственные деньги выпускали Бельгийское общество Ростовского-на-Дону трамвая, атаман Махно, Таганрогская городская управа и все, кому только было не лень. Муниципальные власти, транспортные организации, фабрики, заводы, магазины, столовые, театры, кооперативы и другие учреждения весело занимались эмиссией.

Самыми весёлыми эмитентами оказались махновцы из Гуляйполя. Они превращали в деньги игральные карты надпечатками с неприличными частушками или приукрашенным портретом батьки Махна. Красивый Нестор Иванович получался у них вылитым пиратом.

Сбылась мечта трудящегося. Каждый мог наконец-то напечатать столько денег, сколько ему надо. Закономерно, что кооперативные боны, продуктовые карты, заёмные билеты, товарные ордеры, расчётные чеки, разменные знаки, денежные марки и прочие кредитные документы хлынули на рынок рекой. Появились даже «частные деньги».

Прежнего почтения к деньгам никто не испытывал. В Киеве хлопцы из типографии пошутили и на деньгах своего буржуазного правительства вместо «гривна» напечатали «гивна». В Москве их коллеги напечатали купюры достоинством 20 и 40 рублей.

Если традиционно продавец на рынке расхваливал свой товар, то теперь появился новый вид торговой хитрости — покупатель должен был расхваливать свои деньги. Сложилась уникальная ситуация, когда стоимость и надёжность денег определялись на глазок в зависимости от настроения участников торга и дизайнерского решения банкнот.

Царские купюры были «настоящие», поэтому, если банкноты были похожи на царские, то они и воспринимались населением, как «почти настоящие». Такие бумаги, как царские облигации полувековой давности, старинные и солидные на вид, внезапно оказались действительно ценными.

Случайный маркетинговый ход мог сильно укрепить или ослабить валюту. Когда большевики захватили Ростов, они не тронули управляющего банком Гульбина, а велели ему продолжать печатать донские деньги. Ростовские десятирублёвки сразу выросли в цене, поскольку выяснилось, что их признают и белые, и красные.

Гульбин дал указание на «большевистских» деньгах делать специальную метку, чтобы отличить их впоследствии от «законных». Отступающие коммунисты были тоже не лыком шиты и обчистили печатный двор полностью, увезя даже недопечатанные денежные заготовки.

В это время рождались самые причудливые образцы бонистики. На Дальнем Востоке имели хождение японские деньги, выпущенные для России — иены с русскими надписями. В Якутии деньги печатали на обороте винных этикеток. Популярность набирали неразрезанные деньги в рулонах, потому что в крайнем случае можно было шикануть и оклеить ими стены вместо обоев.

Свои деньги выпускали все, кто мог. А кто не мог, подделывал чужие. Писатель Константин Паустовский был очевидцем этой удивительной ситуации:

Фальшивых денег было так много, а настоящих так мало, что население молчаливо согласилось не делать между ними никакой разницы. Фальшивые деньги ходили свободно и по тому же курсу, что и настоящие. Не было ни одной типографии, где наборщики и литографы не выпускали бы, веселясь, поддельные ассигнации. Многие предприимчивые граждане делали фальшивые деньги у себя на дому при помощи туши и дешевых акварельных красок. И даже не прятали их, когда кто-нибудь посторонний входил в комнату.

К лету 1921 года произошёл перелом в гражданской войне, были подавлены крестьянские восстания. Новая власть почувствовала себя уверенно. Уездные политические комиссии даже запретили волостным революционным комитетам брать в заложники детей, беременных женщин и матерей с грудными детьми. Но когда под предлогом более справедливого передела имущества революционеры забрали себе всё, обнаружилось, что они по-прежнему нуждаются в деньгах.

Проект СССР по тотальному безденежью пришёл к закономерному финалу: в апреле-мае 1921 года было объявлено о возврате к рынку, НЭП стал политикой возвращения рубля.

9 августа  1921 года вышло постановление: никаких хозяйственных услуг никому даром не оказывать. 25 августа ввели плату за водопровод, канализацию, электричество, бани, трамвай и т. п. 6 сентября прекратилась бесплатная выдача продовольствия. 10 октября вернули плату за помещение, 26 июля - налоговую службу с промыслов и податных инспекторов.

В 1922 году народные комиссары Пятаков и Сокольников, в более узких кругах известные, как Петя Киевский и Гриша Бриллиант, произвели в стране денежную реформу. Ни до, ни после мир не видел таких фартовых экономистов. Долго обсуждали — как их назвать-то, родимые червончики новые, советские, свои? От рубля только что демонстративно и с отвращением отказались. «Федерал»? Непонятно для народа. «Целковый»? Так назывался царский серебряный рубль. «Гривна»? Такую валюту уже пытались выпустить украинские националисты. Остановились на слове «червонец». Власть народа не червонец, чтобы всем нравиться, а червонец — это червонец.

И всё же окончательно идея отмирания денег была осуждена только в 1932 году, на 17 конференции ВКП(б). А на практике она продолжалась в колхозах в виде начисления заработка в «трудоднях» и была прекращена только при Хрущёве.

Дворец Советов должен был стать величайшим зданием в мире. Трудящиеся заседали бы по грандиозным вопросам современности в соразмерно грандиозных интерьерах, и масштабы отражённого в архитектуре общественного строительства в СССР были бы видны невооружённым глазом.

Замысел строительства возник в 1922 году. В 1924 умер Владимир Ильич Ленин, и концепция Дворца как эмблемы грядущего торжества коммунизма приняла законченный вид. Что для буржуя величайшее сооружение в истории, то для коммуниста всего лишь скромный пьедестал блистательному вождю.

Дворец Советов был бы таким большим, что облака скрывали бы венчающую его статую Ленина большую часть времени. Указательный палец Ленина был бы размером с двухэтажный дом и в нём бы размещалась библиотека.

Нарком просвещения СССР Анатолий Луначарский доложил общественности, что Дворец Советов станет главным сооружением не только Советского Союза, но и всего мира, воплотит в себе весь архитектурный и художественный опыт человеческой истории. В этом абсолютном здании человечества, знаменующем собой достижение финальной точки эволюции, совместятся все стили, жанры и направления архитектуры и внутреннего убранства, утверждал Анатолий Васильевич:

От золотистых фаянсовых плиток мавританской Испании до архитектурного американского стекла. От майоликовых украшений Флоренции до монель-металла. От изразцовой мозаики Византии до современной пластмассовой промышленности. Старинное искусство гобелена, резьба по черному дубу, возрожденная фреска, светотехнические достижения фотолюминесценции, народное мастерство Палеха — нельзя перечислить богатств художественного украшения.

Для строительства Дворца Советов был создан Московский камнеобрабатывающий комбинат, впоследствии одевший в гранит всю Москву, её мосты, высотные дома, метро и новый храм Христа Спасителя. Готовились основательно: предстояло превзойти не только предков, но и потомков. Вот как отразил  настроения проектантов член Союза писателей СССР Николай Атаров:

Дворец Советов будет стоять точно таким же, каким мы увидим его в ближайшие годы. Столетия не оставят на нем своих следов. Мы выстроим его таким, чтобы он стоял, не старея, вечно.

Строительство Дворца должно было полностью изменить планировку московского центра: сносились старые дома и целые кварталы, спрямлялись улицы, планировалось пробить многокилометровые широкие проспекты, ведущие к площади перед Дворцом. Задолго до того, как появилась ясность относительно архитектурного проекта, власти начали расчищать для него место — снесли храм Христа Спасителя.

В 1931 году был объявлен конкурс проектов Дворца Советов. Он стал очень масштабным. В соревновании приняло участие более 270 коллективов. 160 работ представили на конкурс архитекторы-профессионалы, более 100 проектов поступило от обычных граждан, 24 разработки прислали на конкурс граждане других государств. Победил, то есть был взят за основу для дальнейшей работы, проект Бориса Иофана.

После опубликования результатов конкурса группа ведущих западных архитекторов написала письмо Иосифу Виссарионовичу Сталину с просьбой не допустить, чтобы этот «сенсационный вызов общественному мнению» был осуществлен. Мэтр архитектуры Ле Корбюзье говорил в частном письме:

Нелегко согласиться с тем, что будет построена вещь столь необыкновенная (несуразная, несообразная, из ряда вон выходящая), как та, которой сейчас полны журналы.

Однако автором проекта был лично Сталин. Иофан был исполнителем. Вот отрывок из письма Сталина:

Обязать Иофана а) не отделять малый зал от большого, а совместить их согласно задания правительства; б) верхушку Дворца оформить, продолжив ее в высь в виде высокой колонны (я имею в виду колонну такой формы, какая была у Иофана в его первом проекте); в) над колонной поставить серп и молот, освещающийся изнутри электричеством.

Когда строили фундамент советской Вавилонской башни, началась война. Металлические конструкции фундамента пошли на противотанковые ежи. В послевоенное время Сталин о Дворце Советов не вспоминал. Последним, незадолго до своего освобождения от занимаемых должностей, о нём вспоминал Никита Сергеевич Хрущёв:

Сталин проявлял неуважение к памяти Ленина. Надо исправить это положение и памятник Владимиру Ильичу Ленину соорудить.

Хотя Дворец Советов не был построен, он положил начало последнему в истории монументальному архитектурному стилю, названному впоследствии «сталинским ампиром».

Многие исследователи говорят, что Дворец Советов не мог быть построен в принципе. От него требовалось такое совершенство, которым не может обладать реальное здание.

Последний гвоздь в гроб этого амбициозного проекта СССР был забит в 1957 году, когда станцию метро «Дворец Советов» переименовали в «Кропоткинскую».

Во второй половине 20-х годов под руководством профессора биологии Ильи Ивановича Иванова проводились опыты по скрещиванию человека и шимпанзе.

В качестве биолога со специализацией в области искусственного осеменения Иванов прославился множеством различных внутривидовых гибридов. Он вывел помесь зебры и осла, зубра и домашней коровы, антилопы и коровы, мыши и крысы, мыши и морской свинки, морской свинки и кролика, кролика и зайца. Зверюшки выглядели забавно и мило, и Илья Иванович был любимцем публики.

О том, что профессор намерен скрестить человека с обезьяной, мир впервые узнал от него в 1910 году. Для опытов по реципрокному скрещиванию Илье Ивановичу были нужны человеческие мужчины и женщины, а также самцы и самки обезьян. Люди, желающие добровольно, безвозмездно и реципрокно скреститься, были. Требовались деньги на обезьян.

Следующие 15 лет всемирно известный биолог искал для своего проекта финансирование, и найти не мог. Все, конечно, уважали науку, а на фотографических карточках пикантного свойства иногда и не такое увидишь. Но денег никто не давал.

В 1924 году, работая в парижском Пастеровском институте, настырный профессор договорился, что если он найдёт деньги, ему разрешат эксперименты во французской колонии Гвинея. Эта страна была одной из самых бедных и удалённых от центров цивилизации, каковой остаётся и по сей день. Большей глухомани на Земле поискать. И, что особенно важно, там живут шимпанзе.

Иванов обратился за финансированием к советскому правительству.

Большевики не могли упустить шанса поучаствовать в этом научном триумфе. Стирались границы не только между богатыми и бедными, между частным и общественным, между городом и деревней. Стирались границы между человеком и животным! Это доказывало материализм и атеизм.

Илье Ивановичу выделили для опытов крупную денежную сумму.

В Африке удача не сопутствовала учёному. Во-первых, в Африке его научный прорыв грозил запятнать персональную репутацию каждого чиновника так же, как и в Европе. Во-вторых, передовых идей не оценило местное население.

Охотиться на обезьян африканцы умеют. Загонят на одиноко стоящее дерево и окурят соломой. Когда обезьяна надышится и свалится, её оглушат дубинками. Приехал белый шаман за обезьянами - натащили ему целую кучу хоть на амулеты, хоть на деликатесы. Он их странно щупал и осматривал, и почти всех забраковал из-за того, что из-за дубинок они не здоровы. Ему целенькие нужны. А  дальше появились нехорошие слухи.

Местные жители прониклись стойкой неприязнью к Иванову и его ассистентам. Когда прибыли выписанные Ивановым для ловли шимпанзе сети, ловить было некому. А когда масла в огонь слухов добавили гвинейские женщины, обращавшиеся к Иванову за лечением, профессор перешёл на осадное положение. Скандал докатился до властей.

Французы приняли решительные меры: взяли с Ильи Ивановича обещание, что он не будет осеменять гражданок обезьянами, а с местных - что они не тронут Илью Ивановича и его сына-ассистента, пока те пакуют чемоданы.

Иванов проявил твёрдость духа, и не только эвакуировался на свободу в Советский Союз без потерь среди личного состава лаборатории, но и захватил с собой полтора десятка обезьян, из которых три, возможно, были беременны обезьяночеловеком.

По приезде в СССР Илья Иванович выглядел измождённым, но воодушевлённым. Организовал Сухумский обезьяний заповедник, ныне один из крупнейших мировых центров приматологии.

Одно за другим Илью Ивановича настигали разочарования. Обезьяны, нечеловеческими усилиями осеменённые в Африке, не забеременели. Не было отбоя от молодых комсомолок, желавших родить большевистскую обезьяну, но сдох последний самец орангутана. Тем не менее, профессор был настроен решительно и закупил сто обезьян.

К 1930 году эксперименты не дали обезьяночеловека, но их было множество. И они были секретными, а Илья Иванович был намерен во что бы то ни стало их опубликовать, причём на весь мир. Его отлучили от обезьян и осудили на профессорскую кафедру в Алма-Ату, где он вскоре и умер от инсульта. Некролог написал Иван Павлов. Как биолог, Илья Иванов был велик. Опубликовали некролог через год из-за секретности.

Ещё долго ходили слухи о полученных профессором Ивановым солдатах, быстро взрослеющих, обладающих геркулесовой силой и легко управляемых.